Шабаши

        По преданию, на Петров день (Петровки, Разговины) 30 июня (ст. ст.) ведьмы со всей Украины слетались на шабаш на Лысую гору в Киеве А простым киевлянкам позволялось немного отвести душу на своих мужьях и побеситься. От мужчин в этот день требовалось беспрекословное выполнение женских капризов (А. Макаров. Малая энциклопедия Киевской старины. – К., 2005).
       Излюбленными днями шабашей являются 2 февраля, 30 апреля (Вальпургиева ночь), 23 мая (Зилот-день), 22-23 июня (летнее солнцестояние), 7 июля (Иван-день) и 31 октября. Но в принципе шабаши могут справляться и в любую другую ночь, за исключением воскресной. Традиция отмечать два раза в год ключевые природные праздники пришла к нам от кельтов. Это два равноудаленных и противоположных друг от друга в календаре праздника – Вальпургиевая ночь и Хеллоуин.
В начале февраля отмечали также Сретенье – окончание царства Тьмы и пробуждение природы. Для кельтов 1 мая (Белтейн) знаменовало наступление периода времени «большого солнца» – «пробуждение» природы, достигающего максимума в середине лета. Раньше дата вальпургиевой ночи не была точной – ее отмечали, когда отцветал боярышник.
        Спустя месяц после праздника летнего солнцестояния отмечали праздник урожая – Ламмас (1 августа), засыпание природы. Ночь перед 1 ноября (Хеллоуин) знаменовала наступление зимы. Это древний праздник мертвых и последний день в году с самой низкой точкой зимнего солнцестояния. Начинается самый мрачный период года – царство Скорпиона, знака, наиболее близкого к Тьме.
Ведьмы очень ревностно охраняют тайну своих полетов. Проникший в их секреты храбрец может поплатиться жизнью – ведьмы высосут во время сна его кровь. Готовясь к полету, ведьма снимает свою рубаху, смазывает тело особой секретной мазью, ставит на огонь в печь горшок с какой-то жидкостью и когда последняя начинает закипать, она, схватив помело или кочергу, улетает на ней в трубу вместе с парами.
        Вера в полеты на колдовские сборища сформировалась в конце XVI в. В 1570 г. в Фриули (Сев. Италия) инквизиция проводила процесс над benandanti («благоидущими»). «Белые колдуны» рассказывали, что при смене времен года они впадали как бы в летаргию. Одни из них (обычно мужчины) говорили, что во сне они сами (или их души), отправлялись сражаться в дальние поля с ведьмами и злыми колдунами. Эти воображаемые сражения велись из-за плодородия земель. Другие (главным образом женщины) уверяли, что во сне они (или их души) присутствуют на шествиях мертвецов. Инквизиторы же постарались вырвать у benandanti признание в том, что они-то и есть колдуны, участвующие в дьявольском шабаше (К. Гинзбург. Образ шабаша ведьм и его истоки // Сб. «Одиссей». – М., 1990).
        А. Макаров предпологает, что в основу народных преданий о киевских ведьмах, шабашах и Лысых горах легли рассказы о вполне реальных сборищах знахарок Левобережной Украины под Киевом в XVII, XVIII и начала XIX вв. Они сходились для сушки кореньев тирлича (Gentiana amarella) на одной из пригородных гор. В этнографических записях М. Драгоманова говорится, что «на Головосека (14 сентября, ст. ст.) ведьмы ходят горы рвать […] а потом им надо слетаться в Киев на базар». Обычно заготовление трав и кореньев заканчивалось сборищем знахарок, во время которого пили водку, пели песни и танцевали. Подобные сборища сеяли среди горожан слухи, из которых и могли произойти предания о сатанинских шабашах.     
        По преданию, в ночь на Ивана Купала ведьмы слетаются на Лысую гору, где справляют шабаш. Каждой ведьме положено было явиться вместе со своим любовником – чертом. Иногда на шабаши прилетают души давно умерших развратных женщин. На ведьминской поляне всех поджидает Сатана, важно и торжественно восседающий на высоком стуле или на большом каменном столе. Все участники уважительно здоровались с ним, преклонив колени. После этого докладывали, какого зла они натворили за весь прошедший год, и сговаривались на новые козни. Если Сатана был недоволен, то бил копытами виновных.
        А после при свете факелов, зажженных от пламени, которое само собой возгоралось между рогами большого жертвенного козла, ведьмы приступали к пиршеству. Они с жадностью пожирали конское мясо и другие яства, но без хлеба и соли. Пили пиво и медовуху из коровьих копыт и лошадиных черепов. По окончании трапезы начиналась бешеная пляска под музыку. Музыканты вместо волынок или скрипок играли на лошадиных головах, а дудки и смычки заменялись простыми палками или кошачьими хвостами. Каждая ведьма, взявшись за руки со своим чертом, вертелась и прыгала в хороводе. Иногда ведьмы устраивали игры, наподобие боя на мечах. Оружие заменяли песты, которыми мяли стебли льна или конопли.
       Случайного свидетеля шабаша ведьмы увлекали в вихрь плясок, чтобы закружить до смерти, если он не успеет призвать имя Божие. Успеет – и вся нечисть мгновенно исчезнет. После пляски сжигали черного жертвенного козла. Его пепел делили между собой все собравшиеся, чтобы с его помощью причинять людям различные беды. Затем костер и пламя факелов одновременно гасили, и начиналась оргия (А. Селецкий. Колдовство в юго-западной Руси. – К., 1886; А. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу. – М., 1995).
       Кроме шабашей, иногда в заранее условленном месте устраивались особые совещания. На них, председательствующий «ведьмак» следил, чтобы ведьмы не причиняли людям слишком много зла, чтобы не раскрывали себя и не вызвали гнев Небес.
        Вера в шабаши была настолько сильна, что байки о них рассказывали даже дети. Так в деревне Теребенево (Жиздринского уезда, Калужской губернии) семилетняя Саша говорила матери, что она с теткой Марьей, у которой жила в няньках, каждую ночь летала на Лысую гору:
        – Когда все заснут, погасят огни, тетка Марья прилетит сорокой и застрекочет. Я выскочу, а она бросит мне сорочью шкуру, надену я ее – и полетим. На горе скинем шкуру, разложим костры, варим зелье, чтобы людей поить. Слетается баб много: и старых, и молодых. Марье весело – свищет да пляшет со всеми, а мне скучно в сторонке, потому все большие, а я одна маленькая.
        В Белоруссии сохранилось предание, как на Ивана Купала один молодой человек ждал свою девушку под старой вербой. И вот в полночь вдалеке показался ее силуэт. Тогда парень, решив подшутить, спрятался за дерево и стал наблюдать. Девушка подошла к вербе и стала на нее забираться. Устроившись удобно на ветках, она произнесла: «Гайда вярба да Киева!» Дерево оторвало свои корни от земли и полетело на шабаш (Р. Линник. Гайда, вярба, да Киева! – Сайт Белорусского Уфологического Комитета, http://ufo-com.net).
        Этнографам удалось записать текст песни-заклинания, которую ведьмы поют во время таких встреч. Песня эта представляет собой набор звуков и слов непонятных, не имеющих смысла и не поддающихся расшифровке. Правда, ключом, позволяющим догадаться, к чему восходит этот магический текст, может быть повторяющееся там слово «абракадабра». Это звукосочетание встречается в магических заклинаниях, начертанных на глиняных табличках Древнего Шумера (А. Горбовский. Тайная власть. Незримая сила. – М., 1991).

Киевские ведьмы

        В былине «Добрыня и Маринка» (киевского цикл) богатырь вступает в бой со злой чародейкой и «распутницей» Маринкой, что колдовала в Киеве на Игнатьевской ул., привораживая, а затем губя мужчин. Она сжигала следы Добрыни, пытаясь его соблазнить и превращалась в различных животных. Однако богатырю удалось срубить ведьме голову и избавить Киев от нечисти.
        Еще в начале 80-х гг. прошлого века в Киеве можно было встретить ведьм-паломниц, пришедших пешком из Ленинграда и Караганды на поклон к Замковой г. Во времена польского-литовского владычества здесь стоял деревянный замок. По преданию, католические инквизиторы сожгли на его площади около 1500 ведьм всех возрастов (В. Штылвелд. Мрак над киевским лысогорьем… – Портал журналистики «ХайВей», http://h.ua.). Судя по летописям, лобное место для казней находилось за южными воротами киевского замка, на уступе горы – напротив г. Уздыхальницы.
        Вплоть до XX в. в некоторых селах на Украине, чтобы выявить ведуний, женщин связанными опускали в воду. Тех, кто погружались и начинали тонуть, считали невиновными. В 1838 г. киевский суд рассматривал дело по такому насильственному «купанию» женщин. Суд постановил оставить виновных без наказания по причине, как было сказано в решении, «их простоты». Правда, позднее высшая инстанция постановила все-таки наказать виновных десятью ударами плети, «чтобы удержать других от подобного бесчинства» (А. Горбовский. Тайная власть. Незримая сила. – М., 1991).
        Особой известностью на Руси пользовалась Лысая гора в Киеве. Во многих селах и городах России считали, что местные ведьмы получают свое знание от ведьм киевских, «что на Лысой горе», а затем «передают друг дружке» (М. Власова. Русские суеверия: Энциклопедический словарь. – СПб., 2000).
        Свою особую демоническую славу гора получила в начале XX в. Тогда здесь основали лобное место, где казнили преступников. Неподалеку, в так называемом Ведьманском Яру, стали собираться поклонники Сатаны на свои черные мессы.
        Топографический анализ ведьминых мест Киева показывает наличие магического треугольника: Змиевы пещеры (Смородинский спуск), Лысая гора (пр. Науки в Московском р-не) и Куликово (Воскресенка) (Д. Вовк, А. Стеклов. Некоторые киевские тайны. Левобережье – К., 2002). Существовали в Киеве и так называемые Ведьмины кучугуры (урочище Горбачиха, слева от линии метро Гидропарк – Левобережная).
       Неподалеку от Лысой горы – в частном секторе ул. Малокитаевской, до недавнего времени существовала древняя хата. Окна и двери жилища были заколочены, а двор запущен. По преданию, здесь жила могучая ведьма, уничтожившая множество людей.  Однажды ночью жители окрестных домов толпой ворвались в этот дом и убили колдунью. С тех пор местные жители избегают это место.
        Существует байка, как в один из киевских домов неподалеку от Андреевского спуска переехала жить сельская ведьма. Тут же соседям стали видится необычные сны, а в подвале появились двигающиеся тени. Так продолжалось некоторое время, пока бабка-соседка не умерла. Через несколько дней после ее смерти в стене обнаружили дыру с пучком волос, связанным странным образом. Когда волосы сожгли племянница умершей занемогла и несколько дней болела (Раокриом). Подобными уловками ведьмы обычно наводят порчу на окружающих. Часто делают заговоры на молоко или на сельско-хозяйственные продукты.
        И сейчас в недобрый день можно встретить в Киеве ведьму. Лет пятнадцать назад, ранним летним утром я исповедовался в Покровской ц., что неподалеку от Вокзала. Впереди меня стояли две странные женщины: одна – лет сорока с явными признаками слабоумия и другая – старуха, очень бодрая и важная. Тогда я еще не знал, что ведьмы для облегчения своей участи иногда приходят на исповедь. Интуитивно я почувствовал сильную неприязнь к этим женщинам. Та, которая помоложе, со следами деградации на лице («ученица»), почувствовала мой взгляд и пожаловалась своей, как я понял, «учительнице» – старухе. Старушка бросила на меня короткий, но неприятный взгляд. Затем последовала необычная сцена исповедания – священник накрыл покрывалом голову «ученицы» и склонился, чтобы услышать исповедь. Вдруг старуха пробралась под покрывало, обняла свою подругу и вплотную – щека к щеке, приткнулась к ней. Было хорошо заметно, что она контролирует каждое слово своей слабоумной ученицы. Видимо, существовали такие грехи, о которых не признаются даже во время исповеди. Священнику так и не удалось отогнать назойливую ведьму.
        Следует добавить о последствиях «дурного взгляда» старшей ведьмы. Дома у меня совершенно без причины поднялась высокая температура, которая продержалась несколько дней. Общая слабость говорила о большой потере энергии.
        Киевские старожилы хорошо помнят байки о похождениях двух ведьм-подружек. Старшую ведьму звали Ирицей (буквально – ворожея, знахарка; с южного малороссийского – сказочное, волшебное царство); другую, что помоложе – Босоркой (у западных славян – домашний зловредный дух; у венгров – ведьма, двоедушница). Любили ведьмы озорничать в различных кабаках, часто переодеваясь то в расфуфыренных барынь, то в бродячих гадалок, то в разухабистых проституток. С собой они таскали мешок, в котором сидел серый кот. Явившись в шинок, ведьмы заказывали штоф отборной горилки и начинали куролесить. Вытаскивали кота из мешка и усаживали его прямо на стол. Если кто-нибудь из присутствующих делал замечание ведьмам, то тут же обнаруживал у себя за пазухой и в карманах копошащихся мышей. Если ведьмы бывали не в духе, то заставляли посетителей танцевать до упаду, а то и дубасить друг друга. В городской управе скопилось множество доносов о проделках Ирицы и Босорки. Однажды к ним домой заявился околоточный надзиратель с двумя городовыми. После посещения стражей порядка ведьмы навсегда покинули Киев, оставив своего питомца. Говорят, что после этого в каждом киевском доме появилось по серому коту (В. Бурлак. Тайны старого Киева. – М., 2007).
      Женщины, совершившие тяжкий грех, обычно не могут спокойно войти в храм. Им становится плохо, некая тяжесть наваливается на их тело. Молодые ведьмы, не обученные хорошей защите, также избегают посещать христианские храмы. В народных преданиях, некоторые ведьмы не могут проникнуть даже в сам священный Киев. Однажды три женщины отправились в Киев на богослужение. У самой границы города они сели передохнуть. Две из них потом поднялись, а третья так и осталась сидеть: «Не могу идти, сама не знаю почему», – сказала она. Ее спутницы пришли в Киев и сообщили игумену, что они оставили в поле женщину, которая без видимой причины не может подняться с земли. Игумен послал к этой женщине священника с иконою и крестом. Священник обнаружил, что женщина наполовину вошла в землю. «В чем твой грех?» – спросил он. «В том лишь грех, что я заговорила дождь на три месяца», – ответила женщина. – «Будь же ты проклята» – мовил священник. И ведьма с грохотом провалилась сквозь землю (Г. Булашев. Міфи України. – К., 2006).
       Петр Могила, изобличая происки униатского епископа Афанасия, приводит такой случай. Однажды епископ решил зайти и захватить один из православных храмов. Однако неведомая сила не пустила его внутрь и отбросила к дверям церкви (Сказания Петра Могилы о чудесных и замечательных явлениях… (в издании: Архив ЮЗР). – К., 1887).

Киевские вампиры и оборотни

«Социальный упырь» Танский

        В старые времена упырями считали умерших колдунов, которые не гнили в гробах и нападали на людей. Упыри по ночам покидают свои могилы, чтобы душить спящих и пить их кровь. Их представляли с синими лицами и закутанными в черный плащ. На правой стороне Днепра упырями называли детей-уродов с большой головой, длинными руками и ногами, страдающими размягчением костей  (А. Селецкий. Колдовство в юго-западной Руси. – К., 1886). Еще упырями считали детей с двойным рядом зубов, с заячьей губой и деформацией черепа. По преданию, будущий гетман Сирко родился с зубами, чем вызвал суеверный страх односельчан.  Младенцев с врожденным уродством часто убивали, считая их зачатыми от нечисти. По поверьям, упыря можно встретить при полном месяце, в особенности на день равноденствия (Митрополит Iларiон. Дохристиянськi вiруваня українського народу. – Вiннiпег, 1965).
      Летом 1727 г. киевский полковник А. Танский прислал в местную канцелярию крестьянина С. Калениченко, который в своих показаниях признал себя упырем и предрекал мор в некоторых местах Украины. Странное признание, учитывая то, что народная молва считала самого А. Танского убийцей и упырем. Не отводил ли полковник от себя подозрение таким вынужденным поступком?
      Танский был человеком богатым, владевшим как большим капиталом, так и значительной земельной собственностью. Женитьбой на дочери Палия, за которой он взял большое приданное, своими грабежами и притеснениями казаков и поляков, он еще более увеличил свое состояние. Не смотря на всего его злодеяния, имя Танского, благодаря богатым пожертвованиям на монастыри и храмы, часто поминалось добрым словом среди строителей и благотворителей Киева и пользовалось в этом отношении широкой известностью.
      Однажды в Киев за подаяниями пришли монахи с Афона. Танский подарил им бочонок полный червонцев, предоставив вместе с тем свой дом для хранения всего собранного в Малороссии. Но скупость одолела Танского – жаль ему стало своих червонцев, завидно было смотреть и на собранные богатства монахов. Решил полковник вернуть все с лихвой. Слугам было отдано приказание утопить монахов в Днепре и овладеть их имуществом. Но при этом один из монахов спасся и рассказал обо всем своему архимандриту. Последний прибыл в Киев с целью уговорить Танского возвратить достояние Афона. Злодей от всего отпирался. Тогда архимандрит наложил на него следующее проклятие: «За то, что Антон Танский погубил невинные души, утаил церковные деньги, земля не примет его; добро его, приобретенное неправдою исчезнет, яко воск от лица огня, перейдет к чужим людям и род его изведется».
      Танский же стал еще более жадным и злым – так и не покаявшись, скончался. И вот каждую ночь из гроба стал вылазить старый полковник: борода по пояс, очи горят огнем, в руке пернач (булаву) держит и бродит, пока петухи не запоют, а тогда страшно застонет и снова ложится в гроб. Сыновья полковника позвали печерского архимандрита и раскопали могилу. Танский лежал, словно живой – у него выросла борода и отросли ногти. Сыновья пробили покойного отца осиновым колом, после чего тот перестал бродить по ночам. Но в полночь на месте погребения продолжали слышатся тяжкие стоны (М. Александрович. Антон Михайлович Танський // В. Пахаренко Антологія українського жаху. – К., 2000)

Оборотни из Магриба

      Вера в оборотничество очень древняя и во множестве встречается в народных преданиях. Так мачеха-ведьма часто превращает в птиц своих не родных дочек. В «Слове о полку Игорове» очень много оборотничества. Князь Игорь по очереди превращается то в горностая, то в сокола. Ярославна говорит: «Полечу зегзицею» (кукушкой). Тут же князь полоцкий Всеслав превращается в волка. Геродот упоминал о загадочном славянском племени невров. Они были колдунами и оборотнями: «…ибо каждый невр ежегодно по разу становится на несколько дней волком, а потом снова приобретает предыдущий вид».
       По преданию, оборотнями становятся дети, похищенные нечистой силой. В народе их боялись за хищное поведение и подлый нрав. Хорошей защитой от оборотней и ведьм считалась особая порода собак – ярчуки. Это была помесь собаки с волком. Считалось, что ярчуки способны потягаться с нечистой силой – всегда отличат обычное животное от оборотня. Чтобы оборотень не стал после смерти упырем ему перерезали пяточные сухожилия, а глаза (или рот) зажимали монетами.
       Про историческое лицо, вождя половцев Боняка, Ипатьевская летопись сообщает: «И встал Боняк, отъехал от своей рати, и начал выть по волчьи, и отозвался вытьем ему волк, и начали многие волки выть».
       Воины-разведчики североамериканского племени Оглала надевали волчьи шкуры и о них говорили, что их «ноги так же быстры, как у волка». Возвращаясь в свои лесные лагеря они выли по звериному.
Умение подражать звукам хищных животных было присущее славянским ярам и европейским берсеркам – «медвежьим шкурам». Это искусство прекрасно помогало в борьбе с кавалерией противника: лошади очень пугались звериных рыков, издаваемых «воинами-оборотнями», порой сбрасывая своих ездоков. Геродот описывал, как воины персидского царя Дария, подражая ослиному реву, приводили в смятение скифскую конницу. «Воины-оборотни» входя в экстаз, теряли страх и словно получали дополнительную силу и ловкость от животного, которому подражали. Одетые в звериные шкуры они производили жуткое впечатление на противника. «Оборотни» почти не чувствовали боли и падали не от ран, а от усталости (А. Головнев. Пегтымель // ж. «Северные Просторы». №2-3 2000;
Ю. Стукалин. Представления лакота о магической силе животных // ж. «Иктоми», №2 1994).
      Интересную легенду приводит исследователь О. Исхаков. За несколько веков до крещения Руси, Киев пытались захватить странные оборотни. Киевская княгиня Добруша занемогла и вызвала через своих скифских родственников врачевателей из Магриба. Так в древности называли страны, лежащие к западу от Египта. Арабы говорят: «Магриб – священная птица. Тело ее – Алжир, правое крыло – Тунис, левое – Марокко».
       Никто так и не узнал, кем были эти врачеватели... В тот миг, когда нога первого чужеземца ступила на Киевскую землю за Большими воротами, с единственного христианского храма Андрея Первозванного упал огромный серебряный крест. Волхвы независимо друг от друга ощутили, что над городом повисла незримая черная туча и все наполнилось потусторонним Злом. Князю Бодру рассказали обо всем и предложили немедленно изгнать бесов. Но тот не мог уронить чести, отменить княжьего слова и решения. Княгиня скончалась через семь дней после прихода «врачевателей». Тяжко занемог и сам князь. Тогда горожане выволокли бесов из терема и плетьми погнали их до Больших ворот. В городе их боялись убить, зная, что если прольется хоть капля черной сатанинской крови, проклятье зависнет над городом... А за воротами, в восьми верстах с трех сторон стояла дикая иноплеменная орда. Дело закончилось кровопролитной битвой, но Киев удалось отстоять. Судя по всему, если бы бесам-оборотням пришлось побыть в городе еще денек-другой, исход был бы однозначным – киевлянам готовилась страшная смерть и вековечное рабство. В течении четырех дней после казни черные души оборотней посещали горожан, пытаясь заразить их одержимостью, чтобы вечно царить на Русской земле. Но благодаря коллективному магическому ритуалу волхвов «изверги Магриба» были прокляты и изгнаны навсегда.

Оборотни на службе Добра

        Не всегда в легендах оборотни представляют Зло. Иногда они  выступают и как защитники рода. Славянские гусляры рассказывают следующую историю.
        В Киев пришло известие, что Золотая Орда, обосновавшаяся на Кавказе, готовится к вторжению на славянские земли. Узнал об этом и киевский колдун Вольга Всеславичь.
       Говорят, что мать колдуна Марфа Всеславьевна была киевской княжной, а отец – Змеем. Мужество досталось ему от матери, а от отца – чары и хитрость. По ночам Вольга принимал облик льва и охотился на лесных зверей. Когда он отправлялся на ловлю осетра, то принимал облик щуки. Однако днем он был воином и вождем племени.
      Колдун собрал своих сотников на совет, но никому из них не хватило смелости отправиться на разведку. Тогда Вольга превратился в золоторогого барана и побежал к стану врага. И вот он застыл на горном кряже, разглядывая простиравшуюся внизу равнину. Вдалеке, около ханского лагеря, маршировали стражники. Превратившись в птичку с алым хохолком Вольга приземлился на шатер хана. Колдун подслушал планы Золотой Орды и той же ночью превратился в хорька. Он обрывал тетиву луков и перекусывал стрелы. Неожиданно стражники услышали предсмертный хрип лошадей. Воины хана бросились искать невидимого врага. Поначалу кто-то увидел волчью тень на крепостной стене, затем другие услышали удары крыльев сокола, летящего в сторону славянских земель.
      Но такой мести Вольге было недостаточно. Он собрал воинов в Киеве и отправил их на юг к татарскому лагерю. Никто не заметил их продвижения, никто не услышал их шагов. Зоркий стражник, осматривавший укрепления не заметил тысячи муравьев, ползущих колонной под воротами. Вдруг хан и его охрана, находившиеся внутри укреплений, увидели воинов, выросших на том месте, где прежде были крошечные муравьи. Спустя несколько мгновений татары пали от славянских мечей.
      В XVII в. родилась легенда, что знаменитый атаман Сирко мог по желанию превращаться в волка. Недаром слово «сiрко» – один из эпитетов этого четвероногого разбойника. На Руси волков называли также «хортами». Отсюда и название известного казацкого острова – Хортица.

Много интересного в тему.